Из этой книжки, быстро приобретшей популярность далеко не только в Новосибирске,
а к настоящему времени уже дважды допечатанной издательством, и составленной
в каком-то смысле по образцу джойсова «Улисса», из газетных редкостей, сетевых обсуждений, баек, слухов и побасенок старожилов, легенд и вполне правдивых историй, изложенных коротко и занятно качественным журналистским языком, любознательный читатель извлечет, как сейчас модно говорить, всё, о чём вы бы хотели узнать, но боялись спросить.

«Мифосибирск» - это и журналистская сага о любимом городе, и первый опыт создания своего рода словаря материалов к подготовке особого текста – "новосибирского", по примеру существующих в нынешнем литературоведении
и культурологии "петербургского", "московского", "пермского", "римского", "венецианского" (эта мысль была подарена мне доктором филологических наук Татьяной Ивановной Печерской). Именно первый, прикидочный опыт, получивший развитие пока только в «Городе-вестерне» того же Игоря Маранина (в соавторстве с Константином Осеевым), да, насколько мне известно, еще
в книге Михаила Щукина «Белый фартук, белый бант». И все вместе эти повествования – лишь подступы к новосибирскому тексту, поскольку, признаем честно, высокой новосибирской литературы как таковой не существует,
да и не было никогда, хотя литераторы, и недурные, разумеется, были и есть.
В том смысле (повторю, дабы не вызывать праведного негодования наших окололитературных кругов), в каком существует литература московская, петербургская, уральская, одесская…

В истории же новосибирский текст существует несомненно, пусть и короткий, ведь никто всерьез и не поверит утверждениям наших Несторов – Маранина
и Осеева, о том, что наша с вами местечковая история началась аж с походом Ермака. А почему не во время сочинения ликурговых законов? Исчисляют же геологи время доисторическое, то есть мифологическое время Сибири от самого мезозоя. Зато с чувством юмора у Игоря Маранина все в порядке.

Отсюда, от чувства юмора, еще одно достоинство этой книжки: она не скучна, потому что более иронична, нежели серьезна. Но не шутейна, нет! Ведь сама-то недолгая история нашего города, в сущности, трагическая.
Это история его создания в малоподходящих для человеческого обитания условиях.
Это история революции и гражданской войны, отнюдь не обошедших стороной наши палестины.
Это история строительства социализма, сперва без человеческого лица, а потом, после Великой войны, вроде как с ним, с лицом, но именно что вроде.
Это история учёных и диссидентов, актеров и журналистов, рабочих и крестьян, инженеров и строителей.
Это партийная история и история безвременья.
Это – история одного города, складывающаяся из многих историй – трагических и анекдотических. А из каких бы ещё она могла складываться, история российского, советского и постсоветского большого города, расположенного
в малоподходящих для человеческого обитаниях местах?

В общем, нескучно читать эту книжку, легко и до озноба грустно. Не только потому, что в ней самолёты врезаются в жилые дома, парки культуры разбиваются на кладбищах, а под Оперным театром возводится бункер для вождя, чтоб он один выжил, когда всех убьют (что, интересно, делать-то стал бы без своих, по гениальному определению Мандельштама, "тонкошеих" вождёнышей?). Грустно и оттого, что, читая её, ощущаешь, как мало ты знаешь сам, как мало тебе осталось узнать. И как много ещё только будет, уже без тебя.

Очень симпатичная книга. Рекомендую её подросткам и взрослым – всем, кто почему-либо до сих пор с ней не познакомился.

Виктор Распопин